Владимир КАМЕЛЬЗОН: «У Шараповой хватило ума отказаться от папы Юры в нужный момент»

 "Я не приветствую программу 10S" 

– Сейчас в нашей школе обучаются от 80 до 100 детей разного возраста, – начал рассказ Владимир Наумович. – Самый ранний возраст – пять лет, а самый поздний – профессиональные игроки. Цифра гуляет, потому что зависит от времени года, учебы и других факторов. Мы работаем для того, чтобы повышать уровень любых теннисистов. Абсолютно не имеет значения, откуда ребенок – из Рязани или Ташкента, главное, чтобы он хотел научиться играть на своем максимуме.

– Чему могут научиться дети в пять лет?

– Вот сейчас только вернулся с корта, где занимались дети пяти лет. Мы с вами разговариваем, а 12 детей в это время тренируются, обучаются основам тенниса.

– Они правда играют в теннис или только готовятся к этому?

– Прямо с пяти лет мы обучаем детей в теннис именно играть, а не готовиться к этому. Каждые выходные в течение всего лета проводим турниры – совместно с Питером у нас есть соревнования Baby Tour, где участвуют в том числе дети от 6 до 8 лет.

– "Красный мяч"?

– Честно говоря, я не сторонник обучения на красных мячах и укороченных кортах.

– То есть вы противник программы 10S?

– Это выдумка какой-то там европейской ассоциации. Я один из тренеров, который это не приветствует. Эту выдумку у нас подхватили, раскрутили. Для России она вообще неудобна.

– Почему?

– У нас нет кортов, где можно на открытом воздухе играть весь год. Самое тяжелое для нас – зимнее время. Перестраивать большой корт в маленький и обратно – глупость. Но даже не в этом дело. Считаю, для будущих профессионалов ничего хорошего эта система не принесет. У нас, конечно, есть красные мячи, иногда ими можно играть, но зачем строить на этом систему?

– Что именно вас смущает?

– Психология удара по мягкому мячу совершенно иная. Комплекс технических приемов другой. Другая скорость, подход. Переходить потом, к примеру, на жесткое покрытие и быстрый мяч очень тяжело. Это целая научная конференция – жаль, умер Семен Павлович Белиц-Гейман (заслуженный тренер России, основоположник научно-методической школы российского тенниса – прим. ред.). Я с ним всё время спорил на подобные темы.

Мы хватаем что-то у других, как попугаи. Есть польза от системы 10S или нет, не понимаем. Кафельников, Сафин, Южный, Мыскина, Дементьева, Кузнецова – никто из них не играл красным мячом. Никогда. Даже этой формы обучения не было. Я уже не говорю об игроках более старшего поколения – Волкове, Чеснокове.

– То есть вы не просто не приветствуете, вы вообще жесткий противник программы 10S?

– Есть тренеры, которым удобно собирать деньги с родителей и красиво рассказывать, как они учат детей "малому" теннису. Я к их числу не отношусь. Для меня после "малого" тенниса переходить к новой форме работы – большая проблема. Всё это, конечно, идет от тренеров. Но, к сожалению, с тренерами у нас тоже большая проблема…

Владимир Камельзон и Андрей Рублев

"Сегодня спарринг-партнер, а завтра – самый великий тренер"

– Что вы имеете в виду, говоря про тренеров?

– Многие объявляют себя тренерами, пару недель поработав спарринг-партнером. В 22-24 года, без всяких знаний, ничего не выиграв, не побывав даже в первой тысяче профессионального рейтинга. Сегодня он спарринг-партнер, а завтра – самый великий тренер. Такие люди непонятно чему учат и собирают бешеные деньги. Чем дороже, тем люди охотнее идут. У меня на этот счет есть очень хорошая история.

Полетел я в Америку тренировать Татьяну Панову. Один родитель посмотрел, как мы работаем и попросил потренировать его дочку. Талантливую, надо сказать, теннисистку. Она отстояла полтренировки, потом села и встать не смогла. А на следующую тренировку и вовсе не пришла. Потом при встрече на соревнованиях я спросил, куда же она делась. Хорошая ведь, перспективная! Мне объяснили: "Вы за урок берете 45 долларов, а раньше они платили 80. Значит, вы почти в два раза хуже тренер". У меня Панова за два года стала первой в мире (до 18 лет), а та девочка шла рядом и никуда не дошла.

– Почему у российских игроков при переходе во взрослый теннис возникают трудности?

– Проблема тянется еще с советских времен. Марина Крошина, которая у меня занималась, была чемпионкой юниорского Уимблдона. Покойная Наталья Чмырева в 1975-76 годах дважды побеждала на юниорском Уимблдоне, выиграла юниорские "Большие шлемы" в Австралии и в Америке.

Мы всегда до 17-18-ти лет выигрывали все турниры на планете, какие только можно. Всегда были лучшими. Но потом все эти игроки по дороге терялись. Почему? Переход в профессионалы требует другой формы работы. Тренеры должны быть иные, обеспечение, календари. Знаете, какой тренер считался в СССР хорошим? Такой, как я! (Смеется.) У меня был ученик Саша Коляскин, я взял его в шесть лет и довел до чемпиона Советского Cоюза. То есть один тренер работает со спортсменом по 20 лет. Но это же глупость!

– Объясните.

– Такого быть не должно. Вот вы идете в школу. Сначала одна учительница показывает, как рисовать палочки, учит читать. Но все 11 лет она делать этого не может! Появляются другие учителя – каждый по своему предмету. Затем университет – там изучают уже что-то другое. А в теннисе считалось, что если научил тренер играть – он хороший специалист. Нет, каждому возрасту нужен свой тренер.

– То есть сейчас в России нет качественных специалистов, готовых взять профессионала?

– Верно. Поэтому люди и уезжают в Европу. Есть, конечно, тренеры, добивающиеся результата после перехода своего подопечного в профи, но их единицы. В основном это отцы, матери.

– Как у Каролины Возняцки?

– Я ее знаю с 10 лет. Отец уже белый как лунь. Всё время на нервах.

Вот у Шараповой ума хватило отказаться от папы Юры в нужный момент. В теннисном, конечно, смысле. Многие родители до конца карьеры с детьми – это неправильно. Папа Елены Весниной – футболист – в теннис никогда не играл, но дает ей советы. Это разве правильно?

С Николаем Давиденко

 "За каждый шаг в Европе и Америке вы будете платить"

– Говорят, в Европе легче расти профессиональному теннисисту. Удобнее по турнирам ездить, не надо тратить большие деньги на перелеты…

– С вашим высказыванием о том, что там дешевле, я не согласен.

– Миф?

– О чем вы говорите? В Америке, например, я жил три года. Там ничего дешевого нет. За каждый шаг вы будете платить. Так же и в Европе. Другое дело, что климатические условия в Испании, Италии, Франции лучше, чем в России. Комфортные грунтовые корты. Но платить за жилье и тренера надо много. Почему они берут наших ребят? А чем это плохо? У нас в Москве и Питере их научили играть, сделали готовых теннисистов, остается только использовать эту базу. Заодно натурализовать. Какая-нибудь Чехия с удовольствием это сделает.

– У нас больше не в Чехию, а в Казахстан уезжают.

– Это так. Жаль, хороший парень от нас ушел – Тимофей Скатов, хорошо выступавший по юниорам. Нет такого закона, чтобы это остановить. Хотя со Скатовым любопытно получилось. Он то ли был заявлен, то ли сыграл за российскую национальную команду по одному из возрастов. Теперь официально три года не может выступать за Казахстан.

Знаете, что они сделали? Дали Скатову 200 тысяч в месяц зарплату и сказали: езжайте к себе, тренируйтесь, а через три года возвращайтесь за нас играть.

– Хитрые. Еще и перспективная Елена Рыбакина Казахстану понадобилась.

– Они разумно делают. Сейчас Скатов на их деньги катается по миру, играет, набирается опыта, а в 20 лет он сможет за них выступать, уже будучи зрелым теннисистом.

Владимиру Камельзону 80 лет, но он почти каждый день выходит на корт

"Слезы – нормальное явление у детей, которые начинают играть"

– Давайте вернемся к детям. Объясните, пожалуйста, ну зачем шестилетним детям играть турниры? Для них ведь это огромный стресс!

– Мое мнение такое. Ребенок пришел в шахматную школу, научился играть. Его сразу отправят играть с другими детьми, потому что иначе он не поймет, для чего фигуры переставлять. На другой стороне необходимо видеть противника с иными мозгами. Тот, кто не играет в соревнованиях, никогда не поймет, что такое теннис и с чем его едят. Так показывает моя практика. Нет такого станка и такой аппаратуры, которая бы спрогнозировала, что сделает соперник на той стороне, будь ему хоть пять, хоть 55 лет. От каждого удара мяч летит по-своему.

– То есть с накидываниями из корзины или теннисной пушкой усердствовать не стоит?

– Нельзя построить обучение только на монотонно летящих мячах. Если у ребенка есть подача, если он знает счет, почему бы не сыграть с девочкой или мальчиком на другой стороне? Получить подарок, кубок. Что в этом плохого? Рано или поздно ему все равно это предстоит. Пока никто точно не написал, в каком возрасте надо начинать играть турниры – в 7 лет, в 10 или 12…

– Назовите самый ранний возраст, когда вы увидели в ребенке задатки будущего профессионального игрока?

– Я 15 лет в одном и том же турецком отеле проводил турнир Kamelzon Junior Open. Приезжало туда до ста игроков со всех стран. С родителями. Сейчас в подросших ребятах вижу много хороших теннисистов. Например, Андрей Рублев играл у меня турниры в категориях от 10 до 14 лет.

– Всех, наверное, побеждал?

– Нет, что вы! Проигрывал тоже. Психовал, мама нервничала. Он и сегодня, правда, не избавился от нервов. Мы сохраняем с мамой Андрея хорошие творческие отношения. Я с ним занимался и в Америке, когда он превращался в большого игрока. У всех свои черты: Карен Хачанов спокойный, Рублев экспрессивный. С детства выходил из себя, до сих пор с этим борется.

– А "каменные" дети вам встречались? Которые вообще не реагируют на поражение.

– Всякие бывают. Таких меньше, конечно. Но слезы – нормальное явление у детей, которые начинают играть.

– Последний вопрос: сколько нужно ребенку тренироваться, чтобы иметь шанс попасть в ATP или WTA?

– Все индивидуально, но тренироваться нужно каждый день. Особенно уделять внимание физической подготовке, потому что в современном теннисе это самое главное. Раньше такой "физики" и близко не было, сейчас она просто нереальная. Правда, детей 12-14 лет перегружать в этом плане нельзя. Пусть лучше побольше на корте с другими детьми играют и в турнирах участвуют. 

Сергей Бурый

Фото – из личного архива В.Н.Камельзона