Борис СОБКИН: «Судьба свела двух сумасшедших: меня и Мишу Южного»

"Миша с самого детства был жутко эмоциональным"

— Вы 25 лет отработали с Михаилом Южным (в 2018 году, в 36 лет, спортсмен завершил свою профессиональную карьеру – прим. авт.). По пальцам можно пересчитать тренеров, которые с детства и до конца карьеры ведут игрока.

— Я не единственный такой, но это действительно единичные случаи. Главной своей заслугой я считаю то, что Миша был одним из самых стабильных игроков в туре. Он ни разу не воспользовался "защищенным" рейтингом из-за каких-то серьезных травм.

Миша однажды подошел ко мне и спрашивает: "Борис Львович, скажите, а за счёт чего я смог так долго стабильно играть? Способности у меня средние, рост – не самый высокий, никаких супервыдающихся данных нет!". Я говорю: "Миш, у тебя голова светлая". Он мне: "Ну, возможно, а вы одним словом можете причину назвать?". Я говорю: "Нет". – "А я вот подобрал такое слово. Организация!".

И ведь он прав! Только я это другим словом называл – системность. Потому что с самого первого дня нашей совместной работы я старался продумывать тренировочный процесс до мелочей. Тренировались мы разумно, я никогда не давал больших объемов, потому что часто такие "опыты" заканчиваются травмами. У меня не было такого, чтобы я приходил на тренировку и на ходу придумывал – чего бы нам поделать?

План был всегда – и долгосрочный, и текущий. Ведь теннис – это сложная система, в которой существуют циклы: подготовка – турнир, затем опять подготовка, опять турнир, потом межсезонье… У нас и календарь соревнований был хорошо продуман, мы никогда не играли всё подряд. То есть секрет спортивного долголетия Миши Южного в том, что у нас во всем была сис-тем-ность.

— Борис Львович, а чем привлек вас Миша, когда вы впервые увидели его на корте?

— С точки зрения физических данных, в том 11-летнем мальчишке не было ничего особенного! И не верьте тренеру, который будет говорить, что "в вашем ребенке я вижу талант от Бога". В детском и подростковом возрасте предсказать блестящее спортивное будущее невозможно.

Но с Мишей вообще была другая история. Я стал с ним заниматься вовсе не потому, что рассмотрел какие-то феноменальные способности. Да, мальчик был трудолюбивый, ответственный. Как ни странно, в свои годы демонстрировал очень серьезный, профессиональный подход к делу. Но мыслей, что вот я сейчас его возьму и сделаю игрока первой десятки АТР, естественно, не было. О таких вершинах даже думать тогда было смешно.

Мне просто захотелось помочь Мише и его старшему брату Андрею, с которым он тренировался. Потому что никто из тренеров работать с этими ребятами желанием не горел. Они были бесхозные, никому не нужные. Приходили каждый день на корт и самостоятельно перебивали через сетку мяч. Я встретился с их отцом и предложил свою помощь. При этом сразу предупредил, что я не профессиональный тренер высшей категории, но помочь могу. Так и началось наше сотрудничество.

Михаил Южный, Борис Собкин, Андрей Южный, 2002 год 

— И чем же ребята отпугивали тренеров? Что с ними было не так?

— На Мише было клеймо сумасшедшего. Все называли его Миша-псих. Да-да! Мне говорили: "Зачем ты его берешь? Он же псих! Брат еще ничего, а Миша – абсолютно неуправляемый! Из него ничего не получится, ты только с ним намучаешься!"

Действительно, Миша с самого детства был жутко эмоциональным. Ломал ракетки, в порыве гнева тряс судейские вышки. Ну вот характер такой! Не умел проигрывать, очень переживал поражения, поэтому эмоции перехлестывали.

— Ваш совет: как нужно реагировать тренерам, родителям на такое эмоциональное поведение? Это ведь не редкость.

— С умом. Надо разобраться, почему у ребенка такие эмоции, чем они вызваны. Легче всего накричать и поставить клеймо: псих, дурак, неспособный… У нас, к сожалению, вообще принято вешать на детей ярлыки. Тренеры всё знают, всё видят: этот будет играть, этот не будет.

Я всегда очень осторожно предпочитаю давать оценки, когда меня спрашивают, что я думаю о том или ином молодом игроке. Но в 10-12 лет однозначно никаких прогнозов делать нельзя. Если тренер рисует родителям радужные перспективы и обещает вывести ребенка в чемпионы, то он врет и у него есть только одно желание – заработать. Но и категорично говорить "нет" тоже неправильно, если только речь не идет о совсем неспортивном, некоординированном ребенке, которому спорт неинтересен и неблизок.

— Но встречаются же дети, которые сразу выделяются в теннисных группах среди большинства…

— Конечно. Однако, можно лишь предположить, что у этого ребенка есть шанс кем-то стать. Более точные прогнозы можно делать только по прошествии времени. У девочек лет в 14 что-то вырисовывается, у мальчиков обычно позже, в 15-16.

На моих глазах росла Аня Курникова. Уже в 6 лет было видно, что это ребенок неординарный. Но чтобы девочка превратилась в звезду, необходимо было столько дополнительных факторов! На своем веку я встречал немало таких талантливых ребят. Они даже выигрывали в 16-17 лет юношеские "Большие шлемы", но дальше так никем и не стали. Поэтому, загадывать далеко вперед я не люблю, предпочитаю двигаться планомерно, шаг за шагом.

Михаил с детства не умел проигрывать, очень переживал поражения...

"Мой совет: не думать о юношеском рейтинге"

— На ваш взгляд, какие нагрузки должны быть у юных теннисистов, чтобы прогрессировать и при этом не подорвать здоровье? Сколько оптимально играть в год турниров?

— Если говорить об объемах, то опять же нужно к этому вопросу подходить с умом. Миша никогда в детском и подростковом возрасте не играл много турниров, максимум – 10-12 в год. Большую часть времени мы отводили тренировкам. В юном возрасте нельзя форсировать события. Самое страшное – перегрузить детей тренировками и турнирами.

Если вы хотите добиться каких-то результатов, ни в коем случае не перекормите ребенка теннисом. Это как сладкое: переешь пирожных или шоколада, потом тебя долго будет тошнить лишь от одного вида сладостей.

Знаю много судеб, которые сломались только потому, что спортсмены объелись теннисом и поездками по турнирам в детстве. У ребенка главное – поддерживать интерес. Если глаз потухнет, всё, ничего не получится.

Я когда-то тесно работал с замечательным тренером Татьяной Федоровной Наумко, которая тренировала Андрея Чеснокова, а я в то время был его спаррингом. Тренировка заканчивалась, Чесноков кричал: "Давайте еще потренируемся, хочу еще поиграть!" На что Татьяна Федоровна отвечала: "Хорошо, что хочешь! Вот с таким настроем приходи завтра!"

Отличный показатель, когда тренировка заканчивается, и игрок идет в раздевалку не подавленный и убитый, а с желанием тренироваться еще.

— Какую строчку в российском рейтинге занимал Миша по юниорам? Некоторые теннисные "специалисты" считают, что уровень игрока проще всего измерять национальным рейтингом. Насколько это утверждение верно?

— Ни в коем случае! Мы с Мишей никогда не стремились быть первыми в юниорском рейтинге, ведь турниры в этом возрасте нужны не для того, чтобы показывать какие-то результаты, а для того, чтобы на практике проверять, что нужно делать дальше.

Мой совет: не думать о рейтинге. Рейтинг – это следствие успеха, а причина – это уровень игры. И тренер, и родители в первую очередь должны заботиться о том, чтобы ребенок с одной стороны гармонично развивался, а с другой – повышал свое мастерство.

У тех, кто фанатично нацелен на высокий результат в юношеском возрасте, крайне мало шансов заиграть на высоком профессиональном уровне.  Как показывает практика, первые номера юношеского рейтинга не всегда становятся классными спортсменами.

Тот, кто хорошо играет в 12 лет совсем необязательно будет лучшим в 16. Рейтинг – это вторично, первичен уровень игры, который нарабатывается на тренировках. Но если ребенок все силы тратит на постоянные поездки по турнирам, с 10 лет ведя фактически взрослую насыщенную спортивную жизнь, когда же тренироваться?

Вот и получается, что по детям многие наши юниоры впереди планеты всей, а во взрослом туре не тянут. Поэтому, если хотите вырастить профессионального игрока (под игроком я понимаю человека, который будет выступать в АТР или WTA), то нужно ставить совсем другие цели, а не попадание в лидеры юниорского рейтинга.

Погоня за высоким рейтингом в юном возрасте – это в первую очередь удовлетворение сиюминутных амбиций тренера и родителей, но на благо ребенка это не идет.

Я папе Миши сразу сказал: "Если хотите, чтобы он был лучшим по детям – это не ко мне. Я возьмусь работать только на долгосрочную перспективу". Поэтому, Миша никогда не занимал первые строчки рейтинга по юниорам. В детском и юношеском возрасте выигрывают те, кто лучше держит мяч – это аксиома. А у Миши природой был заложен атакующий стиль игры, ему хотелось выигрывать быстро. Естественно, он много ошибался, проигрывал, но я не делал из этого трагедии, понимая, что результаты по детям – не главное, этот стиль игры даст свои плоды в будущем. И я оказался прав: потихоньку из лузеров мы становились победителями. Поэтому, не спешите: рейтинг придет, если будет хорошей ваша игра.

— Часто бывает, что родители после каких-то неудачных турниров начинают сомневаться в тренере. Случались у вас разногласия?

— Родители Миши мне доверяли, что очень важно. Хотя были ситуации, когда недоброжелатели пытались нас развести. Помню, приехали мы во Францию, в город Анси, на крупнейший в Европе турнир для 13-летних "Les Petits Princes". Там собрались сильнейшие теннисисты этого возраста со всего мира. Думаете, какое место занял Миша? Отнюдь не первое или второе! Тридцатое! Обыграл всего одного соперника! И когда мы вернулись в Москву, мне все уши прожужжали, что это неперспективный ребенок и что я просто теряю с ним время. А чуть позже, когда у Миши пошли первые результаты, стали уже нашептывать его папе, что нужно переходить к более профессиональному тренеру. Так что, было у нас и такое.

"Федерер сильно возмужал при переходе во взрослый теннис"

— Новак Джокович, придя на первую тренировку, сразу заявил тренеру, что намерен стать первой ракеткой мира. У Михаила были в детстве подобные амбиции?

— Я вам расскажу одну историю. В 1997 году мы приехали на командный чемпионат Европы до 16 лет. Команда у нас состояла из трех человек: первым номером шел Игорь Сысоев (но он так и не заиграл на высоком уровне), второй номер – небезызвестный Игорь Куницын и третий номер (запасной) – Миша Южный. Куницын и Сысоев были на год старше, им исполнилось 16 лет, Мише было 15. Кстати, мы играли тогда с командой Швейцарии, где первым номером выступал Федерер. Так вот, организаторы распространили среди участников анкету, в которой был такой вопрос: "Какие у тебя цели в теннисе?". Один из нашей команды написал: "Хочу хорошо играть, входить в число сильнейших". Другой – "Хочу быть в сотне лучших". А третий – "Хочу стать первой ракеткой мира". Как вы думаете, кто написал про первую ракетку мира?

— Миша, наверное?

— Абсолютно верно: Миша! Дети, обладающие ярко выраженными чертами лидеров и чемпионским, упертым характером, уже в детстве ставят себе самые высокие цели.

— Какое впечатление произвел на вас Роджер Федерер в свои 16 лет?

— Как это ни парадоксально, Федерер сильно возмужал уже при переходе во взрослый теннис. А в 16 лет он не производил какое-то особое впечатление: был где-то трусоват, психовал, часто плакал. Кстати, он и сейчас психует, зрители только этого не видят. А тогда это был обычный мальчишка-подросток со всеми минусами, присущими этому возрасту. Как игрок, конечно, Роджер был незауряден уже по юношам, талант все-таки невозможно не заметить. Но на одном таланте в профессиональном теннисе высоко не прыгнешь, если нет бойцовского характера, воли, упорства, трудолюбия и еще раз трудолюбия.

— А вот знаменитый тренер по теннису Боб Бретт, который работал с Борисом Беккером, Гораном Иванишевичем и фактически вырастивший Марина Чилича, считает, что в спорте гены решают почти всё и чемпион на 90 процентов состоит из таланта… Вы поспорили бы с ним?

— Я очень хорошо знаю Боба Бретта, раньше мы часто пересекались в туре. В какой-то степени он прав: великий чемпион – это, безусловно, преобладание таланта. Но! Я знаю массу людей, талант которых был гораздо больше, чем у Роджера Федерера, но результатов они достигли несравнимо меньших, а многие вообще ничего не достигли.

Мне кажется, смысла нет расставлять приоритеты. Чемпион – это штучный товар, здесь всё должно сложиться: и талант, и трудоспособность, и разумное окружение и много чего еще. Боб Бретт прав в одном: без таланта, одним трудолюбием многого не добьешься. Но и один талант тебе не сильно поможет, если уповать лишь на него.

— Михаил Южный – яркий пример трудоголика?

— Да, он великий трудяга. Миша уже в 11 лет поражал меня своим трудолюбием. Более того, в него же никто не верил. Все наши великие эксперты говорили, что для Миши предел мечтаний – это сотня АТР. Когда он вошел в сотню, эти же эксперты сказали, что его потолок – топ-50. Когда через год он вошел в топ-50, говорили, что дальше 20-ки не поднимется точно. Когда он вошел в двадцатку, утверждали, что уж до десятки никогда не доберется. И когда Миша вошел в десятку лучших игроков, эти эксперты, наконец, заткнулись.

"Знаете, что такое тренер? Это ДИАГНОЗ!"

— Известно, что финансовые затраты на пути в профессиональный теннис огромны. Помогала ли Федерация тенниса России Михаилу?

— Миша ни копейки от Федерации не получил. Мы были вынуждены взять в долг сто тысяч долларов у международной компании "Октагон", с руководством которой была знакома Татьяна Федоровна Наумко. Она и поручилась за Мишу. Эти деньги мы растянули на 6 лет. Но потом Миша вернул всё со своих гонораров, причем с хорошими процентами. А Федерация тенниса России никогда не предлагала нам никакой помощи. Хотя некоторых спортсменов финансировала, но Миша к их числу не относился. Мы пробивались сами.

Сейчас, насколько я знаю, у Федерации существует какой-то бюджет на поддержку молодых талантливых игроков, правда, нужно заключить кабальный договор. Фактически это договор "повелителя" и "раба". Поэтому, спортсмены не горят желанием его подписывать. Получается, что деньги у Федерации есть, но их дают на таких условиях, что мало кто желает их брать.

— Борис Львович, если бы появилась возможность вернуться на 25 лет назад и еще раз повторить свой путь тренера, вы бы согласились?

— Ой, сто раз бы подумал! (Смеется.) И все-таки, с удовольствием бы повторил. При одном условии: мне снова должно быть лет 35-40. Потому что сейчас, когда мне уже почти 70, я такой груз не потяну. У нас с Мишей были непростые, но вместе с тем, радостные годы. Хотя в роскоши мы никогда не купались и достигали всего тяжелым трудом. По телевизору вы видите вершину сияющего айсберга, когда теннисист выигрывает турнир, раздает автографы, а к тренеру в ложу все приходят с поздравлениями. Но у нас с Мишей трудностей было гораздо больше, чем радостей.

— Тренер – одна из самых непростых и стрессовых профессий. Вам молоко за вредность нужно давать…

— Я всегда завидую тренерам спринтеров: 10 секунд понервничал – и всё! А тут сидишь два, три, а то и четыре часа где-нибудь на турнире "Большого шлема" и нервничаешь, нервничаешь… Знаете, что такое тренер? Это ДИАГНОЗ!

— То есть встретились два "больных" человека: псих Михаил Южный…

— … И сумасшедший Борис Собкин! (Смеется.) Да, судьба свела двух сумасшедших! Нас действительно многое с Мишей объединяло. Я, конечно, не такой эмоциональный и психованный, как он, но мы оба всегда были настоящими фанатиками. И в этом секрет нашего успеха. Я поздно начал играть в теннис – в 25 лет. Потом, еще будучи профессором МАИ, стал работать тренером. Без оглядки, с горящими глазами бросился в этот омут. И когда встретил Мишу Южного, понял, что этот мальчик – такой же безумный фанатик, и мы с ним явно поладим!

Наталия ФИРСОВА

Вы можете подписаться на официальную страницу нашего сайта ВКонтакте и на Facebook, чтобы оперативно получать информацию.

Использованы фото: РИА Новости, AFP и из личного архива М.Южного.